ЗЫ. Помогите мне с идеей (мне есть что сказать, но я не знаю что именно, какую проблему поднять этим произведением *последнее слово вызвало легкую усмешку, это же надо так сказать про 12 страничный на А4 рассказ, писать который далеше и не особенно пока получается)*). Я замыслил одну идею, но она тутже отпала, ибо действительно была мрачной, теперь есть другая. НО помимо 1 личной проблемы, может мне еще и какую нить общественную поднять. *опять улыбнулся (как же это на меня не похоже) говорю как заядлый афтар, хотя опыта вообще нет.*

Глава III. Сон.

Дроу потерял сознание, но не от того что на него навалилась много килограммовая туша, и не потому что он испытал шок. Магия, которую он творил своими руками, вот что стало причиной обморока. Возможно, поэтому эльф был не вполне без сознания. Он видел сон. Сон, который скорее походил на реальность, нежели на сумбурный непоследовательный ночной кошмар.

Парень по нескольку раз осмотрел все вокруг. Он был на поляне. Вокруг его окружали большие деревья, словно клонированные от одного эталона. Ни одного различия, все деревья – близнецы с непонятным узором из коры и странными листьями очень бледного зеленого цвета.

Деревья очень плотно переплетались друг с другом. Выход с поляны был лишь один: узкая тропка. Маг не чувствовал своих ног и они сами повели его каким-то заданным маршрутом. Миша мог только вертеть головой, озираясь по сторонам. Петляя меж деревьев земляная тропинка, утоптанная неизвестными зверьми этого леса, не разветвлялась и вела в строгом направление к неминуемой, неизвестной цели.

Наконец, ноги вынесли эльфа на другую поляну. Она была ярко освещена лунным светом, который серебром пробивался сквозь макушки странных деревьев. Поляна была не пуста. Миша увидел здесь темного эльфа. Себя самого, но какого-то странного. В сером шерстяном плаще, волосы на голове заметно выросли и ниспадали на плечи белыми прядями. В руках он сжимал деревянный посох и стоял на одном колене. Голова была наклонена к земле, а спина ссутулена. Старый дроу сидел так долгие мгновения, потом рука выпустила посох, ноги подкосились. Седой эльф рухнул на землю. Из уголков его рта потянулась алая струйка крови, а немигающий взор устремился к наблюдавшему за этой картиной Михаилу.

Ноги снова понесли вперед, подальше от этого страшного места. Тропинка петляла меж странных неизвестных деревьев – близнецов, которые со временем сменились так знакомыми березками и дубами. Темный эльф шел, удивляясь такой быстрой смене растительности. В этом новом лесу тропинка опять слилась с другой поляной. Ничем не освещенной и снова в центре, ее героем был сам маг.

Здесь он был не один, на него наступали орки, а он отбивался от них, используя те небольшие познания в магии, которым успел научиться за 3 дня со времени Перемен. Это был тот самый бой, что пережил Миша. Эльф на поляне также перебил всех и замер перед единственным орком вожаком, который сокрушал невидимый щит. Как и в прошлый раз орка поразили арбалетные болты.

Ноги вновь пришли в движение, и Миша стал покидать поляну. Напоследок бросив взгляд на деревья, откуда был произведен выстрел, Миша увидел лишь небольшой ручной арбалет, который сжимала темная рука, принадлежавшая темному эльфу.

Тропинка извивалась и петляла больше, чем в первые минуты сна. Ноги в нетерпение ускоряли шаг, чувствуя приближение к самой главной точке этого сна. Еще пара мгновения и дроу перешел на бег. Деревья проносились мимо, расплываясь и смазываясь в плоскую фоновую картинку.

В беге темный эльф не заметил, как покинул лес и выбежал на огромное поле, границы которого скрывались за горизонтом. Земля здесь была идеально ровной без холмов и ям. Вся площадь поля была заполнена людьми. Некоторые из них стояли одиноко, другие группами. И вокруг каждого человека или каждой группы находились зеркала, одно или даже больше.

Миша шел сквозь эту толпу и из любопытства заглядывал в лица людей и зеркала около них. А ноги все вели и вели его вперед.

Первыми кто заинтересовал парня была группа молодых людей. Все они стояли молча и косились в единственное зеркало перед ними. Оно было словно дверным проемом окрашенным черной краской. Миша прошел мимо них, и все люди по очереди вошли в зеркало. Эльф оглянулся, устремляемый дальше непослушными ногами. Вся группа вошедшая в зеркало, отображалась в нем пару минут, а затем так же по очереди вышла, но уже не людьми, а зеленокожими орками с безобразными рожами. Миша поспешно отвернулся.

Следующее что бросилось в глаза магу, еще одна группа людей и одинокое зеркало перед ними. Миша огляделся по сторонам и понял, что около одиноких зеркал стоят лишь группами и каждая из групп, входя в зеркало, выходила обратно монстрами, вампирами или оборотнями.

Таких групп здесь было множество. Миллионы или даже десятки миллионов людей входили в одинокие черные зеркала. Картина эта пугала эльфа, поэтому он опустил голову и старался не смотреть по сторонам. Лишь изредка поднимая голову.

В очередной раз, подняв голову, блуждающий во сне задержал взгляд на одинокой девушке, вокруг ее окружало целых пять зеркал. Она стояла, неподвижно поворачиваясь вокруг своей оси вглядываясь в каждое из зеркал. Потом вошла в одно из них. Миша с интересом наблюдал кем же она выйдет.

Зеркало в которое вошла девушка запульсировало, желтоватым свечением и выпустило даму. Вышедшая была высокой коротковолосой брюнеткой со смуглой, загоревшей кожей и карими глазами, воинственно блестящими красным пламенем.

Эльф шел дальше, иногда оглядываясь назад вспоминая о воительнице, и задаваясь странным вопросами: «От чего отказалась эта особа, выбрав это зеркало? Что же было в остальных зеркалах?»

Миша приближался все ближе к центру, и людей становилось все больше. В зеркала входили вполне обычные парни и девушки, а выходили прекрасными эльфами, загадочными дроу, коренастыми дварфами или хитрыми полуросликами. У некоторых людей был выбор среди зеркал, у других его не было.

Иногда попадались люди старше, они входили в зеркала, напоминающие скорее стекло, и назад выходили все такими же людьми.

Спустя час блужданий среди зеркал и людей меняющихся или нет, ноги внезапно остановились. И Миша, поняв это как знак к интересной информации, с любопытством завертел головой и увидел самого себя. Он был еще человеком и стоял напротив четырех абсолютно разных зеркал.

Странное ощущение дежавю кольнуло мозг мага и он вспомнил, что уже видел это… Во сне перед тем как стать дроу. Каждое зеркало показывало свои картинки, увлекая человека-Мишу войти в одно из них.

Одно зеркало было предельно простым, парень в нем отражался обычным человеком, счастливым, среди родных и знакомых, улыбался и манил рукой.

Во втором зеркале отражался могучий воин с топором перекинутым через шею. В глазах пылает такое красное пламя ненависти и злобы, что этот огонь даже скрывает истинный цвет глаз. У ног его склоняются тысячи людей, некоторые из которых даже ноги его целовали. А на голове была корона из черепа неизвестного животного напоминающего дракона.

Человек неуверенно шагнул к этому зеркалу, но остановился и осмотрел прочие зеркала.
В третьем зеркале Миша отражался прекрасный светлый эльф с золотыми волосами и сияющей серебром кожей, в руках он держал дудочку. За его спиной толпилось множество зверей и птиц. Потом отражение заиграло на флейте и звери склонились перед эльфом подставляя спины, а птица с завораживающим чириканьем садились на плечи и голову.

Это зеркало абсолютно не заинтересовало Мишу, и он вновь сделал шажок в сторону ко второму зеркалу. И устремил взгляд на последнее из зеркал.

В четвертом зеркале. Отражался дроу, молнии разрывали небо над ним, в руках был посох и книга. Глаза полные разума. Самое заманчивое отражение. Но здесь он был один, абсолютно один: ни толпы зверей, ни родной семьи, ни даже приклоняющихся людей.

Миша знал, что выберет его двойник – человек, но все же с любопытством смотрел на собственные метания и сомнения.

Потом, что-то дернуло его за волосы на голове, еще раз и еще, и, наконец, потянуло вверх. В небо. Все поплыло и стало растворяться…

- Он проснулся!
Миша разлепил глаза и осмотрелся. Он был под землей. Воздух здесь был очень влажным и неприятно пах. Над ним склонялся темный эльф, а в самом центре около костра еще двое.
- Где мы? – с трудом произнес проснувшийся.
- Под землей. В канализации, но мы ее слегка расширили. – ответил дроу сидевший возле костра и жаривший мясо. Свободной рукой он указал в угол комнаты. – Благодаря моему братцу.
В углу за металлической решеткой, грубо вкопанной в землю, сидел дварф, он был прикован большой цепью к трубе немного выступающей из земли. Напротив его камеры был проход в другую комнату, откуда показался еще один эльф. Он посмотрел на Мишу тяжелым оценивающим взглядом и произнес:
- Ага проснулся, спящая красавица. – прочие 3 дроу в комнате захохотали, это означало что говоривший был старшим в этой группе. – Меня зовут Маркус. Это Даркс – вожак показал на эльфа который разбудил парня. – Это Грам и Кил.
Грам поднялся и кивнул. Кил просто поднял руку не отрываясь от приготовления мяса, потом указал на клетку.
- А это мой братец, Рудокоп.
Дварф за решеткой злобно фыркнул. Тогда Кил подобрал, лежавший рядом с собой кусок сырой крысы и бросил его в брата. Тушка ударилась о прутья решетки, и кровь животного забрызгала лицо Рудокопа. Дроу опять заржали.
- Сколько я был без сознания? - спросил Миша, вспоминая что во сне он бродил очень долго.
- С тех пор как мы тебя подобрали? Немного, день. – Вызвался пояснить Даркс.
Даркс был самым маленьким среди дроу. Он на голову был ниже Миши. Волосы его были короткими. Истинного цвета разобрать не удавалось, потому, как он был перекрашен в фиолетовый.
- ах. – Миша попытался подняться но тутже лег обратно, голова лопалась на 2 части.
- Ты маг? – спросил Кил – как тебя зовут?
Миша с трудом кивул:
- Да я маг… начинающий но с парочкой монстров расправился. Миша меня зовут. А почему у вас имена такие странный, вы что не русские?
- Да нет, русские… - Начал Грам но его перебил Маркус
- Вообще-то, это у тебя имя странное. Ты жеж темный эльф, а я ни одного темного эльфа по имени Миша не знаю. – Улыбнулся Маркус, давая понять Мише всю глупость его имени в сложившейся ситуации.
- Так теперь будешь знать!
«Да как он смеит мне указывать на имя? – гневно подумал Миша. – Урод тупой!»
- Нет-нет. Такое имя тебе не подойдет. Ты маг. Ты темный эльф. Гордись этим. Это же великая честь. Между прочим здесь все темные эльфы, которых смог найти Страх, и их не так много. – предвещая вопрос мага Маркус продолжил. – Страх - наш разведчик, он раз в день спускается суда и докладывает все информацию с поверхности.
Пропустив все убеждения по поводу имени мимо ушей, в надежде, что эта тема забудется сама собой, Миша подхватил тему:
- Всего 4 дня прошло, я смотрю вы хорошо сплочены. Вижу лидера, разведчика, раба – Миша кивнул в сторону. – пара бойцов, а теперь еще и маг.
- Да мы быстро сплотились. И маг у нас был, но его убили во время одной из вылазок за оружием. – Кил вынул меч заткнутый за пояс и помахал им в воздухе.
- Так как с именем? – Маркус раскусил ход мага.
- Я бы не хотел менять имя. Это глупо.
- Что? Глупо? Глупо оставлять имя ты ведь изменился, так. Значит и имя должно поменяться. Вот тебе отлично имя Тэнибар.
Маг сморщил нос, словно от неприятного запах. Имя ему не понравилось, но он понимал, что Маркус не отстанет и с неохотой смирился с неприятным прозвищем. Все равно при любом удобном случае Тэнибар вновь станет Мишей.

ГЛАВА ПЕРВАЯ «Ад»

Там, где край дневного света,
Там всегда ночная мгла.
Но страну лихую эту
Ты не сыщешь никогда.
Не живут там просто люди,
Правит бал там Сатана.
Злы безжалостные судьи.
Горе, ужас и беда.
Не согреет злое пламя;
Отовсюду льётся тьма;
Молчаливо реет знамя,
Прославляя черепа.
(моё творение)

В это Магическое утро в Аду было приятно прохладно, хоть и душновато. Конечно, на взгляд здешнего обитателя, поскольку посетителю или рядовой замученной душе здесь должно было быть нестерпимо жарко. На Главной площади царило обычное полуденное безмолвие. Мелкие лавочники уже разошлись по домам на обед, бросив свои стойки с товарами на попечение лёгкому южному ветерку и духоте. Чего здесь только не было: от простой кухонной утвари до таинственных чаш из черепов, от простых покрывал до магических ковров, от рядовых учебных пособий по чёрному колдовству до огромных фолиантов Тьмы с самыми страшными древними заклятиями и ритуалами мученичеств. Никто и не думал что-либо украсть – воровство здесь не практиковалось. За всем на Главной площади следил зоркий глаз Люцифера, чей величественный монумент возвышался над площадью.
Ничем не примечательный чёрт прогуливался вдоль одной из тринадцати дорог, ведущих от Центральной площади. Улица называлась Аллеей Благих Намерений и вела прямо в Пекло. По дороге он пинал попадающиеся ему на пути ляписы. Кто-то называл их Адскими камнями, возможно, это было верно, поскольку их в предостатке находилось именно здесь. Остановившись, чёрт пригладил ладошкой и без того идеально уложенные светлые волосы.
Вообще, сами по себе черти мало чем отличались от простых людей, живущих наверху. Та же кожа, несколько более грубая, те же волосы (преимущественно тёмные), те же глаза, уши, ноги, руки. Единственным и самым существенным отличием было то, что черти имели хвост с кисточкой и пару небольших рожек на голове, которые, впрочем, были по большей части скрыты волосами. Маленькие чертенята – куляшИ – вообще их не имели (зато зубы в детстве были не в пример острее, чем у взрослых). Да и то, те, кто посылался наверх, умели преображаться настолько, что отличить их от людей было возможно лишь при ярком огне, когда хвосты отбрасывали тень.
Данный конкретный и совершенно полномагический индивид, вальяжно попинывающий камешки на дороге, ничем особым не выделялся среди своих хвостатых собратьев: карие – почти чёрные – глаза, тонкий прямой нос, можно сказать, греческие черты лица, неплохо сложенная фигура. На вид ему было лет 17, однако, по сути, он являлся совершеннолетним чёртом, достигшим своего 30ого семикружья и получившим свою законную третью ленту – голубую. По меркам жителя верха, он был достаточно красив и харизматичен, что не было не замечено и жительницами Ада.
Размышления нашего героя о Вечном Пламени и всё ещё не наступившем Апокалипсисе были бесцеремонно прерваны его матерью.
- Гамлет, дорогой, отнеси отцу обед. Он, ведь, и не поест нормально в своих Сторожильниках... Совсем его загоняли! Я ему говорила, чтоб сменщика попросил, так нет! Всё хочет сам делать, вот и заработает себе либо гастрит, либо менингит.
В самом пекле Тартара, куда нет дороги простым смертным, куда даже Орфей побоялся спуститься, где нет ничего кроме мук и боли работал отец Гамлета. Его работа, в общем и целом, нравилась Гамлету. Ведь содержать (именно содержать, поскольку избитые слова, вроде «мучить», «терзать» и прочее никак не отображали действительности) души людей, имеющих отношение к культуре, классике, философии до ужаса интересно! Сколько всего они могли порассказать... Будучи ещё маленьким куляшом, Гамлет частенько бывал на работе у отца. Всякий раз Аггел оставлял его на попечение той или иной пропащей души философа или поэта, и юный Гамлет набирался уму-опыта. Возможно, благодаря этим посещениям, Гамлет несколько по-другому смотрел на мир. Будучи старшим сыном и любимцем отца, он никогда не был обделён вниманием, что разбаловало его до крайней степени. Кроме того, вечно занятая с младшенькими, мама была только рада тому, что его воспитанием занимался отец. Образовательные заведения Ада – лицеи – и многочисленные разговоры с просвещёнными душами оставили свой отпечаток в виде несвойственного чертям слога речи и своеобразного поведения, за который Гамлета за глаза называли маленьким лордом Фаунтлероем.
Длительные беседы с отцовскими заключёнными поселили в душе чёрта твёрдое и жгучее желание, во что бы то ни стало, посетить Верхний мир. Его интересовало всё: погода и дома, книги и люди, животные и мебель, песни и праздники, обряды и заговоры, леса и болота, замки и рыцари... Конечно, отец немало рассказывал ему о Скаветте, стране, куда вёл ближайший из выходов наверх, но этого было недостаточно. Гамлету хотелось всё увидеть своими глазами, потрогать руками, вдохнуть полной грудью...
- Мам, - чёрт недовольно поморщился. – Зачем эти проблемы повышения мелкодисперсионности оксида двухатомного водорода механическим путём? – Мать, до того протягивающая ему свёрток с отцовским обедом, остановила руку на полпути. Такие странные выражения, иногда проскальзывающие в речи её сына, просто сбивали несчастную с толку. Неуверенно моргнув несколько раз, она всё же протянула пакет. Гамлет закатил глаза. – Чего толочь воду в ступе? – перефразировал он.
- Да-да, конечно, - растерянно пробормотала чертиха, и, собравшись с мыслями, продолжила то, что хотела сказать, – Передай, будь любезен, отцу, чтоб возвращался скорее: сегодня будет его любимое тушеное мясо на ужин. Да, и скажи, что заходил Каин по поводу этого Турнира... Обещал заглянуть ещё раз, ближе к вечеру. И не забудь напомнить ему, что я против этой его идеи с оружием: нечего порядочным чертям средь бела дня носиться по городу вооружёнными. Кроме того, я бы хотела, чтоб ты донёс до его сведения, что...
Но что ещё она хотела добавить, Гамлет уже не слышал. Он бодро шагал в сторону Центральной площади, чтоб повернуть на проспект Танталовых мук и через несколько минут оказаться возле крепостной стены, за которой и работал его отец.

- Привет, пап. Кто на новенького?
Гамлет положил свёрток с обедом на стол и сел в своё любимое кресло у камина. Кресло это было очень старым и даже кое-где протёршимся, однако Гамлет помнил и любил его с детства и ни за что на свете не согласился бы обменять его. В это время Аггел сидел за старинным секретером и внимательно изучал какие-то бумаги. Эта бумажная волокита вызывала в бывалом чёрте отчаянные приступы рвоты, и он не раз грозился взять и бросить всё это к чертям в Пекло, но тем не менее продолжал аккуратно заполнять все бланки и договоры на тему «сдал/принял».
- А? Да-да...
Гамлет вздохнул: отец слишком погружён в работу. Вот бы и ему, Гамлету, столько же фанатизма по отношению его будущего Дела! От нечего делать, он стал снова изучать давно знакомый ему кабинет: небольшое помещение, выполненное в темно-красных тонах (красный вообще был одним из любимых цветов в аду) освещалось ярким камином; у правой стены стоял отцовский секретер и висело несколько полок с книгами, среди которых были и те, которые отец привез из Скаветта; у камина находились два кресла для посетителей, а на другой стене висел большой портрет Люцифера, под которым стоял небольшой столик, куда Аггел складывал уже изученные бумаги. На столе особняком лежал светло-голубой свиток с печатью Владыки. Гамлет заинтересованно протянул руку и развернул его. Подобные свитки являлись стандартной формой приглашения. Интересно, куда его старика приглашает сам Властелин?
Быстро пробежав глазами ровные, выведенные каллиграфическим почерком, строчки, Гамлет чуть не уронил челюсть на пол: Аггел приглашён на Турнир?! И всё, что ему нужно сделать, чтобы принять его – поставить подпись! Странно, что отец не рассказал никому о Приглашении. Скромничал? Счёл неинтересным? Кому же подобное может показаться неинтересным? Весть о Турнире разнеслась по Тартару подобно урагану, сметающему всё и всех. Уже через полчаса после прибытия Гонца, вся округа знала о приближающемся событии.
- Пап, а почему ты не поставил автографа? – удивлённо спросил сын.
- А? Да не хочу я. Что я ТАМ не видел? Мне уж как-то здесь уютнее... Пригрелся, что ли, - оторвался от своих бумаг Аггел. Раньше он не раз бывал в Верхнем мире по делам государственным и теперь, очевидно, не слишком туда рвался.
- Ну и что с того? Неужели ты не хочешь снова оказаться наверху? – Гамлет взволнованно заходил по кабинету. – Неужели не хочешь снова увидеть те места, о которых столько рассказывал? О которых тебе было так приятно вспоминать?
Аггел, чуть усмехаясь краешками губ, спокойно следил за перемещениями сына. Под конец тирады он фыркнул и вновь углубился в бумаги. Гамлет остановился, всё ещё держа заветный свиток в руке.
- Неужели не хочешь пообщаться с живыми, покататься на браздах...
- Попасть под проливные дожди через Круг и быть задушенным обычной русалкой? – саркастично закончил отец. – Послушай, всё это, конечно, было здорово, но сейчас – это не тогда. Сейчас у меня есть семья, есть отличное Дело, мне есть что терять...
- И что, ты просто возьмёшь и выкинешь Приглашение?
- Естественно.
В кабинет вошёл высокий черноволосый чёрт в ливрее. Он отличался военной выправкой и, насколько мог о нём судить Гамлет по многолетнему знакомству, армейским же юмором. Однако, ему, как и всем остальным, приходилось считаться с тем, что этот франт имел жёлтую ленту. А жёлтая лента – это вам не в блошки играть с младшей сестрёнкой.
Аггел оторвался от увлекательного созерцания бумаг и вымученно улыбнулся.
- Здравствуй, Каин.
- И тебе не сжариться! – улыбнулся тот в ответ. – О! Я вижу твоего отпрыска. Что, помогаешь папе?
Гамлет счёл это замечание ниже своего достоинства и, усевшись обратно в кресло, развернул Приглашение, демонстративно углубившись в чтение. Его гордость просто не позволяла отвечать на подобную вульгарность.
- А я как раз по этому поводу к тебе, - снова улыбнулся вошедший, кивнув на свиток. – С утра хотел дома застать, но, видно, не судьба. Пришлось по кабинетам отлавливать. Что думаешь, тряхнём стариной?
Аггел встал, потянулся. Захрустели горячие кости.
- Нет, друг ситный, не пойду я. Стар стал для всяких там скаветтских игр.
- Ты умнее, чем кажешься, Мохнатый. Но на этот раз это не просто игра. На кону сам Аргос.
- Да знаю я, - отмахнулся тот. – Только желать-то мне нечего. Разве что, сапоги новые, - он расхохотался.
- Тебе, как я погляжу, не сапоги нужны, а штаны, - поддержал друга Каин. – Совсем просидел их за бумагами.
И тут Гамлету в голову пришла невероятная мысль. Он, до того сидевший, закрывшись от всего мира куском пергамента с печатью Владыки, вдруг вскочил со своего места.
- А я? Позволь мне пойти! – его глаза горели азартом, хвост ходил ходуном, а из совершенной причёски выбилась прядка, но сейчас Гамлету было не до того.
- Нет, - голос Аггела внезапно стал неузнаваемо холоден. – Приглашения посылаются только самым искусным в магии неспроста. Турнир – слишком опасное для тебя мероприятие.
- Но как же?... – Гамлет, сам того не замечая, запустил свободную руку в волосы и взлохматил тщательно уложенную причёску. – Ведь когда я ещё смогу побывать в Скаветте?
- Когда того нужно будет Тартару. Ты же хочешь стать Наблюдателем, тогда и...
- Но я хочу им стать только из-за этого!
- Всё. Ты никуда не идёшь. Дома мы с тобой ещё поговорим, а сейчас, будь послушен, иди обратно.

Никогда ещё Гамлет не выходил от отца в таком настроении. Как он посмел на него почти что кричать?! Более того, его волосы теперь были похожи на ёршик, когда на одну только укладку уходило пол-утра и два тюбика средства для волос! Но ничего, ничего... Хитро улыбнувшись, Гамлет достал из-за пазухи светло-голубой пергамент.

«Так, это взял и это. Что мне ещё может понадобиться?» старательно вспоминал Гамлет, критически осматривая свой почти неподъёмный заплечный мешок.
Когда он только подходил к дому, его твёрдое решение пробраться по отцовскому приглашению наверх несколько притупилось. Действительно, для такого молодого и обаятельного чёрта как он, Турнир – не совсем подходящее место. Вот если бы это был конкурс талантов или, быть может, мужской красоты...
И неизвестно, чем закончилось бы всё это (весьма возможно, что Гамлет просто выкинул бы Приглашение и забыл обо всём, как о страшном сне), если не одно обстоятельство. Это обстоятельство жило по соседству и якшалось со всяким отродьем. Гермес – троюродный племянник жены двоюродного брата Аггела – вечно ошивался вокруг Гамлета. И всё бы ничего, но этот мелкий карапуз вдруг повадился гулять с демонятами с улицы Бедствий. А от них ничего хорошего не жди. И вообще, это не компания для приличных чертей. Подобное знакомство несколько напрягало Гамлета, поскольку поддать по заднице своему родственничку он не мог, а следить, чтоб тот не влез в очередную историю, Гамлета запрягли. Посему, гулять без дела по собственной аллее он не гулял, а предпочитал отсиживаться за забором или сразу уходить куда-нибудь подальше, во избежание надоедливого общества.
Едва он свернул на аллею Благих Намерений, как его окружила толпа куляшей. Они что-то громко кричали и смеялись, показывая на Гамлета. В толчее прорисовывалась отчётливая фигура родственничка. Стиснув покрепче зубы и пообещав себе не обращать внимания, Гамлет ускорил шаг. Отставать явно не входило в намерения мелких и они с раздражительной назойливостью продолжали его преследовать.
- Гамми, привет! – теперь от толпы совершенно явственно отделился Гермес. – Угадай что?
- Не смей называть меня так, - предупреждающе сверкнул глазами Гамлет.
- А отца Адольфа пригласили на Турнир, представляешь?! – продолжал прыгать вокруг него Гермес, для подтверждения своих слов тыкая пальцем в того самого Адольфа.
- И что с того? – медленно сосчитав до десяти, холодно спросил Гамлет.
- А твоего, твоего батю пригласили?
- Да, - до дома оставалось каких-то пятнадцать шагов. Дальше, за забор, они не сунутся.
- И что, он не струсит, пойдёт? – допытывался мелкий прилипала.
- Нет, - десять шагов.
- А у папы Адольфа хватило смелости, - семь. – Значит, твой старик сдал? – пять. – Значит, и ты тоже трус? – три. – То-то у тебя волосы так дыбом и стоят!
Ну всё! Сейчас здесь будут море чьей-то вражьей крови и горы костей. Мелких и завистливых! Уже державшейся за калитку рукой Гамлет небрежно вынул светло-голубой свиток из внутреннего кармана.
- Вот.
- Что это? Что?
- Может, кого и не пригласили, - Гамлет презрительным взглядом обвёл притихшую толпу, - но только не меня. И вот ещё что, - он достал из того же кармана грифель в позолоченной обработке. – Я согласен.
Изящная подпись, ничуть не уступающая по каллиграфии всему тексту свитка, легла словно цепь, которой привязывают браздов, чтоб те по глупости не сбежали. Метнув в последний раз победный взгляд на теперь уже чувствующих себя жалкими червями куляшей, Гамлет скрипнул калиткой и вошёл к себе во двор. Сердце его взволнованно стучало...

Наступил вечер. Как-то слишком уж быстро он наступил. Группа Избранных, уже торжественно прошла по Центральной площади, по проспекту Мук и скрылась в Тёмных Вратах. Проводы, слёзы, смех... Гамлет провожать не пошёл. С того момента, как он показал мелкотне свиток, они попеременно дежурили у его забора, стараясь не пропустить того момента, когда лорд Фаунтлерой соберётся уйти. А на душе у Гамлета скребли летучие мыши. Никуда уже не хотелось. Точнее хотелось, но в ванную. Потом поужинать, выпить с отцом вечерний бокал вина и уйти к себе в комнату спать.
Однако ни о каком сне и речи идти теперь не могло. Гамлет снова тяжело вздохнул. Он ещё раз проверил содержимое вещмешка: щётка, зубная паста, средство для волос, крем для рук, для лица (дневной и ночной), приготовленный его бабкой, кусок мыла (клубничного, виноградного и ананасного), махровое полотенце, халат, тапочки (хоть что-то должно будет напоминать ему о доме), портрет родителей и ещё кое-какие мелочи. «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей», говаривал один, там, в отцовских Сторожильниках. Забавный такой курчавый паренёк, всё стихами говорил. Потом его, правда перевели в другое отделение, но Гамлет любил иногда вспоминать ту или иную фразочку этого чудака.
Гамлет взглянул на часы – пора. В последний раз он оглядел свою комнату; украдкой взглянул на мать, стирающую очередную порцию грязного белья; на отца, курящего свой особый кальян с каким-то едковатым запахом. Понаблюдал за флегматичным братцем, сидящим на полу с книгой; за сестрой, лупящей этого брата по голове подушкой; пустил слезу, глядя на свою чистенькую и почти белоснежную ванную комнату... Когда ещё удастся в ней искупаться? С трудом подняв свой мешок, он постарался как можно незаметнее покинуть родное гнездо. Галдящая толпа мелких внезапно заткнулись и с умным видом потрусили за ним. По дороге к Тёмным Вратам Гамлет не проронил ни слова. Он чувствовал себя настоящим героем, идущим на верную смерть, которым все должны безмерно гордиться, забрасывать цветами и со слезами на глазах кидаться под ноги, отговаривая от столь опрометчивого поступка. Смущало Гамлета ещё и то обстоятельство, что среди его провожающих (читай: свидетелей неповторимой храбрости) нет ни одной представительницы прекрасного пола. В смысле из тех, что достают Гамлету ну хотя бы до плеча. И тех, что являются ну хоть чуть красивее вепря.
Путь до Врат был невыносимо коротким. Но вот уже видны два огромных столба. Вот показалось небольшое одноэтажное строение Охранника. Здесь несли вахту те, кто следил, чтобы никто не выходил из Тартара без специального разрешения. Это сооружение было заложено ещё прадедами прадедов, поэтому на сегодняшний день выглядело достаточно ветхо и неустойчиво. Однако, по словам Аггела, оно должно пережить ещё не одно поколение чертей, а то и самого Владыку. Желающие выйти и войти должны были пройти этот домик насквозь, входя с одной стороны, а выходя, соответственно, с другой.
Гамлет величественно ступил на крыльцо и постучал в окошечко костяшкой холёного пальца. Дверь открылась и показалась большая ряха Сторожа. Немного погодя, появился и весь Страж Врат. Он смерил Гамлета подозрительно-презрительным взглядом, потом несколько удивлённо посмотрел на сгибающихся под тяжестью гамлетовского вещмешка куляшей и, наконец, спросил:
- Тебе кого, мальчик?
Гамлет состроил гримасу уязвлённого до глубины души порядочного чёрта, которого заподозрили в порочной связи с матушкой самого Люцифера.
- Я – приглашён на Турнир, коль ВЫ ещё не знаете, - надменно сообщил он, как будто давил ногой жука.
- Ты? – Страж расхохотался. Его непомерно большой живот весь затрясся словно студень и колыхался в такт смеху своего обладателя минут десять. Гамлет терпеливо дождался окончания комедии, а затем всё с тем же невозмутимым видом протянул сложенный светло-голубой пергамент: оскорбляться на невежество этого жалкого чёрта недостойно. Увидев знакомый свиток, Страж смеяться перестал. Он развернул предъявленный документ, неспеша прочёл его содержимое и, уже без улыбки, вернул владельцу. Он развернулся спиной к Гамлету и прошёл вглубь комнаты, всем своим видом давая понять, что Гамлет может следовать за ним, и как сам Страж лично к этому относится.
Его мнение ничуть не волновало новоиспеченного Избранного. Он повернулся к своим фанатам, взял мешок, легко забросил его за плечи и, царственно помахав на прощание, скрылся за дверью.
Как только старая, скрипящая от натуги дверь закрылась, Гамлет сбросил почти неподъёмный мешок и, тяжело отдуваясь, поволок его за Стражем. Стуча баулом обо все углы и вытерев впечатляющую дорожку от одного края дома до другого, Гамлет, наконец, дотащил вещмешок до двери, возле которой его поджидал ухмыляющийся в усы Охранник.
- Ну, что, Избранный, удачи тебе в твоём нелёгком деле, - кивнул он на мешок и широким жестом распахнул дверь.
Никогда Гамлет ещё не видел того, ЧТО делается по ту сторону домика Стража. И хотя он уже раз двести слышал от отца подробный рассказ об этом, своими глазами он увидал совершенно другое. Тьма. Непроглядная и даже несколько осязаемая. Воздух влажен, чего никогда не было в его родном Тартаре. И ещё непривычно прохладно. А там, вдалеке, едва различимо виднеется точка света. Та самая точка, за которой и начинается Скаветт. Гамлет неуверенно посмотрел на Стража, чем вызвал новую волну смеха. Тогда Гамлет, уже полный решимости доказать всему миру КТО здесь настоящий чёрт, а кто просто так выход сторожит, забросил баул за плечи (кости его при этом болезненно хрустнули) и шагнул во Тьму. Дверь за ним резко захлопнулась. Подобрав какой-то камешек на счастье из родного Ада, Гамлет пошел вперёд на лучик света.
Когда, минут через двадцать, Гамлет оказался в Скаветте, он остановился, задорно подмигнул луне и вздохнул полной грудью.

Классная идея и имена меня устраивают да и место тоже! Кто сказал что в Тартаре так уж плохо? Никто, так что интересно узнать про пристанище сатаны побольше, вот только повидимому Гамлет туда не скоро вернеться)

Часть первая.
Осада.

Крупные капли дождя барабанили по огромным баррикадам из пластали, собранными наспех десантниками, нагнетая обстановку этим противным, во всяком случае сейчас звуком. Этот мирок вообще был противен, вечная осень, постоянные дожди и никакого солнца. Брат Вэдимар думал что после пустынного мира Альвамарен, эта планетка покажется ему раем. Отнюдь, тут было еще противнее, еще скучнее и мрачнее, чем на той выжженой солнцем планете. Но эти джунгли, этот зеленый цвет, был противнее чем острые скалы обточенные горячими ветрами, цвета ржавой стали... эти дожди осточертели больше песчаных бурь. Но что поделать? Приказ был приказом, и деваться было некуда.

Вэдимар вновь осмотрел своих бойцов, кивнув самому себе. Эти ребята в синих доспехах, по которым ручьями стекала вода, были отлично подготовлены. Их не страшило, что против двадцати пехотинцев Империи, выходило около сорока солдат противника. Он снова сжал штормболтер и обернулся к северу, туда, где по данным разведки был противник.

Но вот уже вторые сутки, никто и ничто живое не выходило из джунглей, даже птицы и та скудная местная фауна затаилась, видимо предчувствуя беду. Из бронетехники у десантников остались лишь четыре "Райно" и один "Хищник", чего явно было недостаточно. Вэдимар видел, как брат Сайлс заряжает тяжелый болтер, а Брат Ханувалт проверяет магнитный поляризатор плазма пушки. Иногда ему казалось что эти ребята никогда не устают следить за оружием, никогда не устают следовать Кодексу Астратес, написанному их обожаемым примархом Роббутом...

Тишина, нарушаемая звуком разбивающихся капель и действием Астратесов, редкими переговорами по воксу, вдруг была разорвана жутким, леденящим кровь воплем птиц, целая стая которых поднялась с опушки леса, улетая вдаль. Сначала Вэдимар подумал что это их разведчики нечаянно вспугнули птиц, собираясь отчитать их за неосторожность... Но тут послышался топот сотен ног, хриплые звериные вопли бежавших в их сторону созданий. И вот, из зеленой стены джунглей показался первый мутант. Орки. И тут же, громогласным эхом разнесся по руинам Администратума боевой клич Ультрадесанта. Отвага и честь! За Императора, за Робута...

Раздались первые глухие выстрели, заработали штормболтеры и тяжелые болтеры, засвистела плазма, накалявшая вокруг себя воздух. Орки падали один за другим, с пробитыми головами, обожженные плазмой, но продолжали наступать, топча трупы своих "товарищей", не обращая внимание на раненных.
Сайлс положил болтер поверх баррикады, чтоб не трясло оружие, очередями разрывая тела зеленокожих. Дымные шлейфы реактивных снарядов штормболтера Вэдимара, командира сего подразделения тянулись от баррикад, до самих джунглей, проделывая огромные дыры в телах орков, разнося некоторых на куски, или отделяя конечности от тел.

Но зеленых, было всё равно слишком много, и вот первая зеленая волна достигла барикад. Два орка упали замертва, когда в очередной раз, синхронно рявкнули снайперские винтовки разведчиков, пробивая глотки тварей, но бегущие позади убитых, используя тела как трамплины, сделали попытку перепрыгнуть барикады. Снова залаяло оружие Сайлса, в упор нашпиговав орка железом, десантник успел отойти в сторону, когда второй орк, делая невероятный прыжок, замахнулся топором. Топор просвистел буквально в сантиметре от закованной в керамит головой Сайлса, глухо ударившись обо что - то. Брызнула кровь и пехотинец стоящий за ним упал с разрубленной на пополам головой. Удар стволом тяжелого болтера пришёлся в живот зеленого, заставляя того согунться, а после получить по шее тем же оружием. Хруст костей ломающегося позвоночника, и очередной зеленый ушёл в мир мёртвых.

Тем временем на другом конце баррикад слышались вопли сражения. Командор подняв голову, в тяжелом терминаторском шлеме ринулся на помощь своим бойцам. Цепной меч вгрызался в плоть, распиливая тварей одного за другим. Два орка разом полегли, а вернее превратились в горстки пепла, от огнемета Мирита. Залп из лазпушек "Хищника" снес ещё с десяток уродов, стационарные болтеры "Райно" косили мутантов как урожай пшеницы. Но вряд ли сегодня Ультрадесантники одержат победу, слишком много было орков, несметные, зеленые волны которых вырывались из джунглей.

И тут, словно гром среди ясного неба полышались тяжелые шаги и лай автопушек... Шло подкрепление...

Продолжение есть, если кому интересно, но очень кровавое и жестокое=))

*Достал лютню и откашлился*
Когда-то Герольт жил, ведьмак,
Разил он монстров только так,
Но встретился он с Меригольт,
И жизнь пошла другой чредой,
Они женились - славный брак,
О бедный Герольт, ты дурак!

Вторая Луна

Сомнений нет... Все решено... Я делаю шаг.

"Вторая Луна. Вновь я вижу в окне двойника Луны. Он все так же рядом безмолвно и недвижимо висит в небе, такой же яркий. Неужели одна я вижу его? Неужели этого больше никто не замечает? Странно. Это не похоже на сон. Нет, я не брежу... Я в своем уме... Нет! Наваждение... "

Грейс сидела у окна. Сигаретный дымок медленно вился между пальцев, уходя куда-то, устремляясь вверх. Эта ночь, такая же как и сотни других, жаркая, душная. Даже слабый ветерок не шевелил занавески на распахнутом окне. В такую ночь даже спать невозможно - простыни липнут к телу, подушка кажется раскаленным камнем и обжигает щеку, спутанные волосы лезут в глаза и щекочут нос.
Грейс вздохнула и вновь затянулась сигаретой. Она уже привыкла не спать по ночам и встречать рассветы. Вчерашний рассвет удивил ее. Огромное солнце, цвета плавленого железа и спелой клубники, неимоверно быстро поднялось над просыпающимся городом и вновь забегали, закопошились словно в муравейнике людишки, спеша на работу и по делам. Но это солнце, этот рассвет все никак не выходил у нее из головы. Это яркое солнце. Этот его цвет... А теперь еще и вторая Луна.
Грейс вновь тряхнула головой и посмотрела в окно. И все так же в небе висела не одна, а две Луны. Обе яркие, чуть обглоданные с одного бока - полнолуние было пять дней назад. Захотелось встать и потянуться, от долгого сидения в одной позе затекли ноги. Но невозможно было оторвать взгляд от двух ночных светил. В голове тихонечко ворочалась мысль о подступающем сумашествии, которую Грейс загоняла поглубже, отказываясь даже думать об этом. Стряхнув пепел, она вновь затянулась. Яркий огонек сигареты на мгновение осветил ее лицо. Она не знала, как сейчас выглядит со стороны. Наверное, как всегда не очень. У нее не удавались фотографии со свечой, огонь словно издевался над ней, все время подсвечивая недостатки, удлинняя нос, делая тени более мрачными.
Завороженная созерцанием лун, девушка медленно выпустила дым и прикрыла глаза, оперевшись спиной на стену. Все же ночь намного лучше дневного времени суток. Нет того шума, что так действует на нервы, не орут под окнами соседские детишки, не слышно визжания шин от проезжающих мимо автомобилей, не ругаются на лавочке старушки и не слышится из окон эта опостылевшая музыка.
"Да, ночь - это прекрасно..." - подумала она, - "Вот бы она не кончалась! Мне хватает и того света, что дает луна. В темноте легче скрыться от назойливых глаз, легче уйти от проблем, легче дышать... Не люблю спать ночью. Зачем тратить эти чудные часы на сон, если можно подкарауливать чудеса? Ведь ночь - это самое волшебное время, время загадок и тайн, время, когда мечты могут стать реальностью."
Эти мысли часто посещали ее, особенно во время ночных бдений на кухне с чашкой кофе и сигаретой в зубах. Да, в это время ее любили посещать мысли, такие, которые днем ни за что не попросятся в голову. Грейс была рада им, как самым дорогим гостям. Они своим приходом привносили каждый раз новый оттенок в ее ночные раздумия, окрашивая их всеми оттенками черного, фиолетового, синего и коричневого, с вкраплениями серебра, ибо это все же ночные мысли, и оттенки, соответственно ночные.
Редким гостем заглядывало вдохновение, и тогда большая половина ночи проходила в поисках нужных слов и подборе рифм. Иногда накатывал страх, корявыми пальцами стуча в окно, скрипя по стеклу ветками деревьев, скользя по стенам немыслимыми тенями. И тогда она сидела, смакуя это острое чувство, заставляющее сердце буквально выпрыгивать из груди, трепыхаясь как жертва в руках маньяка. Когда становилось совсем уж нестерпимо, можно было ретироваться в постель, накрыться с головой одеялом, уверяя себя, что это лишь игра воспаленных нервов и больного воображения.
Все эти ночи были сходны, но и одновременно так не походили друг на друга. Роднило их еще и то, что Грейс всегда проводила их в одиночестве. Вот уже четвертый месяц...
Заметив, что сигарета истлела, пока она вот так задумавшись сидела, Грейс затушила ее в пепельнице и достала новую. С внезапной нежностью посмотрев на белый циллиндрик в пальцах и покрутив его между ними, она все же щелкнула зажигалкой и прикурила, втягивая этот такой терпкий и такой сладкий дым. Курение было той слабостью, которую она себе позволяла, балуя себя ею,как ребенка сладостями. Хмыкнув она вновь послала струйку дыма в потолок и посмотрела сквозь него на две луны в окне.
"Висят... Издеваются... Хмм, а завтра будет три? Интересно... Пойти чтоль спать?" - лениво думала она, вновь затягиваясь сигаретой и откинувшись назад, тихонько прикрыла глаза, - "Как спокойно..."
Грейс очнулась от внезапного ветерка, что скользнул по лицу и, пощекотав шею волосами, бросил ей сигаретный дым в лицо. От такой неожиданности она открыла глаза.

Ветерок прошелся по волосам, слегка потрепав их, и остудил разгоряченное лицо. Грейс удивленно открыла глаза и тут же закрыла их обратно, плотно зажмурившись. Это наверное сон... Она подождала пять секунд и вновь посмотрела на то, что ее окружало. Нет, это не видение. Но вот только как она здесь оказалась? Она все так же сидела, привалившись спиной к стене, но вместо своей маленькой квартиры девушка увидела просторную деревянную веранду с видом на озеро и сосновый лес. В гладкой черной воде отражались две луны и двойная лунная дорожка робко подрагивала на поверхности озера. Темный лес, что окружал домик, на веранде которого она сидела, был безмолвен, только изредка поскрипывали стволы деревьев, мерно покачиваясь и соприкасаясь своими хвойными кронами. Оказалось, что Грейс сидела в уютном плетеном кресле, укрытая пледом, а рядом на небольшом деревянном столе оранжевым язычком плясал огонек фитиля масляной лампы за тонким зеленоватым стеклом. Девушка непонимающе уставилась на лампу, словно это поможет ей опомниться и наконец проснуться. Долгий взгляд на огонек немного ослепил ее и перед глазами заплясали желтые и красные пятнышки, а пространство за верандой, казалось, стало еще темнее. Хотя куда уж там темнее – и так ночь на дворе.
“Где же я? Что это за дом и какое это озеро? Ведь у нас нет поблизости озер и хвойных лесов! Это сон, Грейс... Это сон. Ты заснула в своей душной городской квартире и видишь сон. Ты давно не выбиралась никуда из пыльного муравейника, вот и грезишь об отдыхе в лесу на берегу озера. И эти две луны... Это тоже просто работа твоего мозга и неуемной фантазии. Хорошо хоть сон приятный, а не кошмар какой-нибудь.”
Грейс даже не удивилась, когда справа от нее пошевелилась какая-то тень и кто-то тихо прокашлялся. Это ведь сон, а во сне бывает и не такое. Она протянула руку и подвинула лампу на середину стола, чтобы она осветила того, который сидел напротив. Оранжевое пятно света будто неохотно поползло по столешнице и наконец вырвало из темноты очертание фигуры, сидящей в таком же кресле напротив. Грейс всмотрелась повнимательнее. Это был мужчина. Он сидел, сложив руки на коленях и грея их в складках такого же пледа. Голова его была чуть опущена и длинные волосы падали на глаза. А эти глаза, отражавшие огонек лампы смотрели прямо на нее. Казалось, что в них бушует настоящее пламя или, что это глаза ночного хищника. Грейс со вздохом отшатнулась, вжавшись спиной с кресло, незнакомец напугал ее своим взглядом.
- Наконец то... - он пошевелился, расправляя плечи, видимо затекшие за время пока он ждал ее пробуждения. - Сегодня дальняя луна особенно прекрасна, не так ли?
Грейс мимо воли вновь посмотрела на обе луны, не зная какая из них дальняя. По ее мнению обе они были совершенно одинаковы. Одинаковые светящиеся бока, одинаковые, темнеющие дырами, кратеры, одинаковые лунные дорожки на воде... Все одинаковое, как будто Луну отобразили в зеркале.
- Интересная мысль... - опять без предупреждения подал голос незнакомец в кресле напротив, - Вы даже не знаете насколько вы правы. Зеркало...
- Разве я сказала это вслух? Мне кажется, что нет. А раз так, не стоит лезть в мою голову и читать мои мысли. - за свой вздорный характер и нежелание держать едкие замечания при себе Грейс уже давно заслужила почетное звание сволочи.
- Извините, не удержался... - мужчина улыбнулся и показалось, что огоньки в его глазах на миг вспыхнули ярче.
Грейс тоже усмехнулась и опять перевела взгляд на озеро и две лунные дорожки, что тянулись по водной глади к берегу. Спрашивать где она и кто этот незнакомец не имело смысла, это ведь сон, да? Поэтому толку от этого не будет, поэтому пусть все остается как есть. Лучше наслаждаться тишиной и покоем, чем превращать отдых во сне в еще одну бессмысленную беседу ни о чем. Тишина вокруг и впрямь была завораживающей, только теперь девушка расслышала, что от озера доносилось тихое кваканье лягушек, да был слышен ласковый шепот волн, приливающих к берегу и откатывающихся от него, шурша по гальке. Лес все так же поскрипывал и разговаривал с ветром. Их тихий диалог вновь нагнал на Грейс дрему. Глаза стали потихоньку закрываться, тепло пледа убаюкивало и манило. Она устроилась поудобнее в своем кресле и почувствовала, что чьи-то руки плотнее укутали ее в шерстяной плед. Девушка нехотя вновь открыла глаза. Над ней склонился все тот же незнакомец, поглядывая на нее с рассеянной улыбкой. Заметив ее взгляд, направленный на него, он выпрямился и еще раз улыбнулся, на этот раз пошире.
- Я думал, что ты буквально засыплешь меня вопросами и требованиями все объяснить.. И теперь я оказался немного не готов к твоему молчанию. Кажется, что ты все сама понимаешь и это я должен задавать вопросы и требовать прояснить мне все, что творится вокруг. - он отбросил рукой свои волосы, чтобы не лезли в глаза. - Как же долго я ждал этой встречи...
- Встреча раз в жизни... Да, этого наверное ждешь с нетерпением, а когда это все же происходит, то не знаешь, что сказать... - Грейс сказала это неожиданно для себя самой, поэтому еще больше удивилась, когда осознала, что она действительно знает что это за место и кто этот незнакомец с огоньками в глазах.
- Ты помнишь? Помнишь нашу последнюю встречу? - мужчина уселся на краешек стола, отодвинув лампу в сторону. - Тогда ты еще ничего не успела вспомнить и практически засыпала меня своими вопросами... А я, как и положено, терпеливо на них отвечал. Тогда у тебя были более длинные волосы... И они пахли фиалками. А сейчас ты предпочитаешь ромашки.
- А ты смотрел на меня как на маленькую девочку, баюкая у себя на коленях, вновь и вновь пересказывая мне мое предназначение и прошлые жизни. И тогда у тебя был шрам над бровью... - Грейс подхватила воспоминания, которые вдруг всплыли у нее в памяти, но она знала, что никогда не видела этого в этой жизни... Так значит в прошлой? Да. И в прошлой, и в позапрошлой, и во всех прошлых жизнях они встречались вот так неожиданно, в мире двух лун, чтобы увидеться вновь и расстаться еще на одну долгую жизнь. - Как ты думаешь, сколько еще будет встреч?
- Наверное не так уж и много, как хотелось бы... - его погрустневший взгляд скользнул по одной из лунных дорожек на озере, уносясь куда-то за темный горизонт. И Грейс почувствовала, что он вновь ушел в воспоминания об их самой первой встрече. Да, они тогда были маленькими глупыми детьми. Ничего не зная о своей силе, они игрались с этим миром, полосуя его на отрезки времени, скручивая эти полоски в ленту Мебиуса и получая удовольствие от наблюдения как из нее пытаются выбраться их случайные жертвы. Они были амбициозны, они верили, что достигнут всего, чего только ни захотят. Рвались к цели, не задумываясь о последствиях. Давали клятвы, которые не выполняли. Предавали друг друга и свои идеалы. Они жили на полную катушку. Это было весело... и очень опасно. И именно это раззадоривало еще больше, заставляло идти напролом, плевав на все и всех. Но эти игры не могли быть вечными и однажды их пресекли железной рукой. И вот теперь они видятся один раз в столетие, это им позволили. Ну что ж, спасибо хоть на этом.
- Пойдем в дом, я замерзла. - Грейс откинула плед и встала из кресла. Дэррик - теперь его звали Дэррик – оттолкнулся от стола и с тихим смешком шутя взял ее на руки. Она всегда обожала, когда он вот так легко поднимал ее и нес, неважно куда, главное, что она была окружена кольцом его сильных горячих рук. Толкнув ногой дверь, он внес ее в комнату, единственную комнату во всем доме, где весело потрескивал камин, где совсем не было мебели, а кресла и диваны заменял ворох волчьих шкур на полу. Им не нужно было большего, время научило их довольствоваться тем малым, что дарила судьба. Вот только времени на встречи она всегда отмеряла слишком мало.
За ними хлопнула дверь, было не до этого. Грейс жадно всматривалась в глаза Дэррика, стараясь не упустить ни одной искорки того огня, что всегда полыхал в его взгляде. Когда он был весел, то вокруг этих огоньков плясали задорные черти, а когда сердился, то этот огонь обещал охватить все вокруг с яростью лесного пожара и спалить все до тла. Но сейчас этот огонь горел спокойно и грел лишь ее одну.
Она и не заметила как оказалась в ворохе пушистых волчьих шкур, но все так же не размыкала рук, не желая ни на мгновение больше отпускать от себя того, кого видит так редко и так мало. И пусть все пылает синим пламенем! Лишь бы эти глаза всегда горели для нее одной, лишь бы эти руки обнимали ее одну, лишь бы эти губы шептали только ее имя.
- Элайна...
- Хротгар...
Соль слезы на щеке и сладость губ. Холод ночи за окном и жар тел. Щекочущая пушистая волчья шерсть... Сплетение пальцев... Дыхание и биение сердец в унисон... Покачивающийся серебряный медальон перед глазами... И ощущение, что нужно спешить. Почему всегда так мало времени отведено? Почему всего лишь один час? Один час в сто лет... Как мало. Как ничтожно мало...
Осталось пять минут. Элайна почти слышала, как осыпается песок в часах, отмеривающих время их встречи. Как же сложно опять терять то, что внезапно обрел, забывать то, что недавно вспомнил, расставаться с тем, кто всегда был рядом. Всегда...
- Ты все время теряешь его, - Хротгар вложил что-то холодное ей в ладошку и крепко сжал ее. - Помни, Элайна... Помни.

Назойливый луч солнца все никак не хотел убраться прочь с ее лица, поэтому все же пришлось открыть глаза. Опять заснула не дойдя до кровати, опять будет ломить все тело от этой неудобной позы в кресле. Нужно все же спать ложиться пораньше, потому что опаздывать на работу каждый раз минимум на полчаса не то чтобы не этично, а вообще наглость полная. Грейс потянулась и перевела взгляд на стену, где тикали часы. У нее еще есть пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок, позавтракать чашкой кофе с сигаретой и пробежаться до станции метро. Она зевнула, поднося руку ко рту и тут заметила, что все еще что-то сжимает в кулаке. Разжав руку на ладони она увидела небольшой серебряный медальон в виде полной луны.
Лишь одного мгновения хватило, чтобы вновь вспомнить все. Лишь одно мгновение – и перед ней пронеслись все жизни, что она тратила на поиски Второй Луны... Своего брата... Жгучая капелька оставила соленую дорожку на щеке, скатившись до подбородка. Сглотнув комок в горле, Грейс одела медальон на шею и серебряный кружок уютно пристроился в ямочке между ключиц. Это Первая Луна, а Вторая – у него.
- Я помню, Хротгар... Помню.

Добавлено (24.11.2007, 11:16)
---------------------------------------------
и второй...

Леди Стерва

"Холодно... Черт возьми, холодно и мокро. Летний дождь намного приятнее осеннего. И теплее..."
Она стояла под деревом, ожидая, когда дождь чуть поутихнет. Хиленькая крона деревца не спасала от холодных капель, что ручейками стекали за шиворот. Ноги уже промокли, куртка тоже... насквозь. Но настроение наоборот было приподнятым. Она с улыбкой наблюдала за очередной каплей, повисшей у нее на носу. И тут почему-то дождь кончился. Странно, ведь в шаге дальше он все так же барабанил по асфальту, а тут... Она не поднимая головы, посмотрела вправо. Рядом стояли черные туфли... мужские. Их владелец держал свой зонтик над ними обоими.
"Интересно. Зонтик, наверное, тоже черный, как и туфли"
Она не торопилась ничего говорить и поднимать взгляд на обладателя новеньких модных черных туфлей. Он начал разговор первым.
- Вам не холодно?
- Нет, - обычный ответ обычному пикаперу обычным тоном обычной стервы.
- Вы промокли, - это было просто утверждение.
- Да, - а зачем говорить больше, если больше нечего сказать.
- Вам одолжить зонт? - голос участливый... довольно приятный, с той идеальной хрипотцой.
- Обойдусь.
- Вы заболеете, - опять утверждение и уверенность в голосе.
- Заболею, - упрямость не позволяет разговор вести нормально.
- Я приду вас лечить.
- Приходите.
- А куда мне прийти?
- Захотите прийти - найдете, - издевка в голосе и ухмылочка любимая по губам.
- Я вас и так еле нашел, - голос запнулся, повисло молчание.

А вот это любопытно. Она медленно начала поднимать свой взгляд. Туфли, уже отмеченные вниманием. Брюки черные. Полы кожаного плаща, короткого, черного. Черная же рубашка, шелковая, три верхних пуговицы расстегнуты, на шее на шнурке небольшой серебряный амулет. Увидев лицо, она сразу же потеряла к нему всякий интерес. Стандартное лицо мальчика-модели: красивые выразительные глазки серого цвета, резко очерченные брови, не слишком выделяющиеся скулы, мужественный подбородок с небольшой ямочкой. Каштановые прямые волосы чуть прикрывали уши, не скрывая простое серебряное колечко в левом ухе. Нет, конечно, он был очень, и даже очень недурен собой, но... Но только такие вот мальчики предпочитают находить себе девочек попроще и потусклее, чтобы они не затмевали собой их мужественную красоту. С такими "моделями" у нее никогда отношения не клеились, ибо сразу же начиналась борьба за первенство у зеркала. Что ж, он наверное еще не рассмотрел ее как следует.

- Значит, найдете еще раз, - взмахом стряхивая с ресниц капельки дождя.
- Конечно, найду, - уверенность в голосе, - но не в этой жизни.
- Ну, вот и договорились, - это утомляло, и она выбралась из-под зонта, собираясь уходить.
- Если вы уйдете, я умру, - спокойный голос заставил остановиться и оглянуться. У него на лице ни тени разочарования или неуверенности, лишь спокойствие.
- Умирайте, - она всегда умела быть безжалостной.
- Но тогда и вы тоже умрете, - серые глаза смотрели на нее с интересом, ожидая реакции.
- Все мы умрем, - тыльной стороной ладошки капельку с носа стирая и ухмыляясь, впрочем, эта ухмылка с ее лица и не сходила.
- Тогда возьмите зонт, - он протянул его ей.

Взгляд глаза в глаза и словно разряд яркий полыхнул между ними. Комок в горле застрял, но отступать и сдавать свои позиции поздно. Не гордость, а упрямство и гордыня взыграли. Она взяла зонт, сложила его, еще раз стряхнула дождь с ресниц, посылая ту редкую открытую и милую улыбку, и, уже поворачиваясь к нему спиной, сказала:
- До встречи... В следующей жизни.

Шаг, еще один... А перед глазами взгляд прощальный его, а в голове слова его, а в душе предчувствие недоброе. Мучительное решение повернуться и оставить телефон всё никак не давалось. Что она теряла? А что получала взамен? А чем рисковала? А пока что можно немного умерить свою стервозность. Она повернулась, чтобы еще раз увидеть эти серые глаза, но...

Резкий визг шин, громкий удар, еще один, звук разбитого стекла, покореженное силой удара железо на дороге, рядом такое же железо, что раньше было автомобилем, и... край черного кожаного плаща, вокруг которого расплывалось и растворялось в лужах алое пятно.
А по щекам то ли капли непрекращающегося дождя, то ли слезы невольные. А в руках закрытый черный зонт.

Она умерла через месяц от воспаления легких...